По мнению одного из адвокатов, вывод КС является обоснованным, так как в поддержку своей позиции Суд привел доводы о различной природе ответственности – административной и уголовной – и, соответственно, о невозможности зачета (сложения) двух разных видов наказания по УК и КоАП. Другой полагает, что способом решения проблемы на практике является верная реакция правоприменителей – прежде всего судей – на необоснованное применение административного ареста для фактического задержания лица, в отношении которого по уголовному делу ведется деятельность по проверке его причастности к совершению преступления.
Конституционный Суд опубликовал Определение
№ 912-О от 10 апреля, в котором пояснил, что положения ч. 3.2 ст. 72 УК РФ не предполагают при назначении виновному уголовного наказания зачет в его срок (размер) административного ареста.
В ходе ОРМ «проверочная закупка» 29 июля 2021 г. Ольга Байдина была задержана с поличным за сбыт наркотического средства (п. «б» ч. 3 ст. 228.1 УК), после чего в тот же день в ее жилище был проведен обыск. Затем она была привлечена к ответственности по ст. 6.9 КоАП РФ с назначением наказания в виде административного ареста на семь суток – с 30 июля до 5 августа 2021 г. После отбытия наказания Ольга Байдина была задержана в соответствии со ст. 91 УПК РФ по подозрению в совершении указанного выше преступления, а 7 августа 2021 г. ей избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.
Приговором Орджоникидзевского районного суда г. Перми от 20 апреля 2022 г., в основу которого в числе прочего были положены материалы, выделенные из другого уголовного дела, в срок назначенного Ольге Байдиной лишения свободы было засчитано время ее содержания под стражей с 27 июля 2021 г. Апелляционный суд изменил приговор, засчитав время содержания под стражей в срок наказания с 5 августа 2021 г. Как отметила апелляция, в приговоре ошибочно указано на содержание осужденной под стражей с 27 июля 2021 г., доставление ее в отдел полиции после обыска в жилище и отбывание административного наказания в виде административного ареста не может быть засчитано в срок отбывания наказания по приговору. Кассационный суд общей юрисдикции и Верховный Суд РФ оставили решение апелляции без изменения.
В жалобе в Конституционный Суд Ольга Байдина просила признать ч. 3.2 ст. 72 УК РФ не соответствующей Конституции, так как она позволяет не засчитывать в срок наказания в виде лишения свободы, назначенного приговором суда за совершение преступления, время с момента фактического ограничения свободы передвижения лица до его процессуального задержания в порядке ст. 91 УПК.
Также заявитель оспаривала конституционность взаимосвязанных положений ст. 74, 75, 81, 83, 84, 85, 86, 88, 154 и 155 УПК в той мере, в какой они допускают приобщение к материалам уголовного дела копий документов, собранных в рамках иных производств (полученных в ходе расследования другого уголовного дела в отношении иного лица), и их использование в качестве доказательств. Кроме того, по мнению заявителя, ст. 90 УПК также противоречит Конституции РФ, поскольку не предусматривает преюдициального характера вступивших в законную силу постановлений мировых судей, принятых по делам об административных правонарушениях.
Отказывая в рассмотрении жалобы, Конституционный Суд отметил, что УПК содержит нормативные основания и правила выделения из уголовного дела в отдельное производство другого дела (материалов дела). Так, в уголовном деле, выделенном в отдельное производство, должны содержаться подлинники либо заверенные следователем или дознавателем копии процессуальных документов, имеющих значение для данного дела, а материалы уголовного дела, выделенного в отдельное производство, допускаются в качестве доказательств по данному делу и подлежат непосредственному исследованию в судебном разбирательстве.
Как пояснил КС, выделение материалов уголовного дела в виде заверенных копий процессуальных документов не меняет содержания проведенных следственных действий и принятых процессуальных решений, основания, условия и порядок проведения и принятия которых, а равно и их результаты, идентично зафиксированы (отражены) как в подлинниках, так и в копиях процессуальных документов. Суд указал, что положения ст. 74, 75, 81, 83, 84, 85, 86, 88, 154 и 156 УПК, являющиеся частью установленного порядка доказывания по уголовным делам, направлены на защиту прав, свобод и охраняемых законом интересов участников уголовного процесса, обеспечение требований справедливого правосудия, объективное и всестороннее рассмотрение уголовного дела. Данные положения неопределенности в указанном заявителем аспекте не содержат и не могут расцениваться как нарушающие права участников уголовного судопроизводства, подытожил Конституционный Суд.
В определении отмечено, что, выявляя конституционно-правовой смысл ст. 90 УПК применительно к преюдициальному значению решений, вынесенных в порядке гражданского судопроизводства, КС пришел к выводу, что пределы действия преюдициальности судебного решения объективно определяются тем, что установленные судом в рамках предмета рассмотрения по делу факты в их правовой сущности могут иметь иное значение в качестве элемента предмета доказывания по другому делу, поскольку предметы доказывания в разных видах судопроизводства не совпадают, а суды в их исследовании ограничены своей компетенцией в рамках конкретного вида судопроизводства (Постановление
от 21 декабря 2011 г. № 30-П). Принятые по гражданским делам и вступившие в законную силу решения судов не могут восприниматься как предрешающие выводы суда при осуществлении уголовного судопроизводства о том, содержит ли деяние признаки преступления, а также о виновности привлекаемого к уголовной ответственности лица. Такие выводы должны опираться на всю совокупность доказательств по уголовному делу, разъяснил КС.
Суд добавил, что данная правовая позиция, учитывающая, что каждый вид судопроизводства имеет собственные – не совпадающие с другими – задачи и осуществляется в присущих только ему процедурах с участием соответствующих сторон, может быть распространена и на преюдициальное значение судебных решений, вынесенных в порядке производства по делам об административных правонарушениях (Постановление КС от 10 февраля 2017 г. № 2-П). «Исходя из этого, преюдициальность судебных актов, принятых по делам об административных правонарушениях, не может обладать неопровержимым характером, что предполагает необходимость проверки судом – на основе принципов состязательности и равноправия сторон – доказанности всех обстоятельств совершения уголовно наказуемого деяния в рамках уголовного судопроизводства», – уточнено в определении.
КС отметил, что положения ст. 72 УК, включающей правила зачета в срок лишения свободы периода содержания под стражей, предназначены для правильного исчисления срока наказания, подлежащего отбытию осужденным. Данная статья была дополнена Федеральным законом от 3 июля 2018 г. № 186-ФЗ ч. 3.1, согласно которой время содержания лица под стражей засчитывается в срок лишения свободы, за исключением случаев, предусмотренных ч. 3.2 и 3.3 данной статьи, из расчета один день за один день отбывания наказания в тюрьме либо исправительной колонии строгого или особого режима, полтора дня отбывания наказания в воспитательной колонии либо исправительной колонии общего режима, два дня отбывания наказания в колонии-поселении.
Суд подчеркнул, что в основе зачета в срок наказания периода, в течение которого лицо подвергается изоляции от общества, лежит сопоставление характера применяемых при этом уголовно-правовых или уголовно-процессуальных ограничений (определения от 25 января 2018 г. № 212-О, от 17 июля 2018 г. № 2030-О, от 27 сентября 2018 г. № 2140-О и др.), которые взаимосвязаны и взаимообусловлены. В определении поясняется, что в соответствии с УПК заключение под стражу по общему правилу может быть избрано в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы.
Читайте также
Можно ли зачесть в срок лишения свободы содержание в СИЗО для проведения следственных действий?
Конституционный Суд указал, что сам факт оставления осужденных к лишению свободы в следственном изоляторе для участия в следственных действиях не меняет и не может менять основания и условия исполнения наказания, определенные вступившим в силу приговором
30 сентября 2024
КС обратил внимание, что административная и уголовная ответственность – самостоятельные разновидности юридической ответственности. Законодательные акты, им посвященные, устанавливают обособленные предметы регулирования и не предусматривают их смешения. При этом ни УПК, ни КоАП, регламентирующие процедурные правила привлечения к уголовной и административной ответственности, не содержат положений, допускающих подмену одних правовых средств другими. Привлечение лица, совершившего административное правонарушение, к ответственности и назначение административного наказания в виде административного ареста не наделяют такое лицо уголовно-процессуальным статусом подозреваемого, как и не отменяют обязанности органа дознания, дознавателя, следователя обеспечить права такого лица в случае проведения следственных действий с его участием, отметил Конституционный Суд.
Как поясняется в определении, единственным законодательным актом, определяющим преступность деяния, его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия, является Уголовный кодекс, по смыслу которого только лишение свободы в его специальном уголовно-правовом значении – как отдельный вид наказания – влечет содержание в местах лишения свободы (ч. 1 ст. 56). Из этого же понимания наказания исходят правила назначения наказания по совокупности преступлений и по совокупности приговоров (ст. 69 и 70 Кодекса), не предусматривающие и не предполагающие назначение наказания по совокупности с административными правонарушениями или наказаниями.
Таким образом, резюмировал Конституционный Суд, положения ст. 72 УК подлежат применению в части зачета времени содержания под стражей в качестве меры пресечения в срок наказания исключительно с учетом норм уголовно-процессуального закона. Эти положения не предполагают при назначении виновному уголовного наказания зачет в его срок (размер) административного ареста, отбытого по решению суда в качестве наказания в связи с привлечением к самостоятельному виду ответственности, основанием привлечения к которой или освобождения от которой не является совершение преступления, независимо от того, в какой момент совершено правонарушение, наказуемое административным арестом. Указанные положения не содержат неопределенности и не могут расцениваться как нарушающие права заявителя обозначенным ею образом, заключил Суд.
Комментируя «АГ» выводы, изложенные в определении, адвокат АК «Консильери» Александр Чарыков отметил, что проблема, о которой свидетельствуют приведенные по рассматриваемому делу решения судов, – это проблема использования правоохранительными органами КоАП в качестве дополнительного законного источника ограничения свободы перемещения подозреваемых или обвиняемых. «Проблема эта, как представляется, практически нерешаема до тех пор, пока существует административное производство. Вывод КС считаю обоснованным, так как в поддержку своей позиции Суд привел доводы о различной природе ответственности – административной и уголовной – и, соответственно, о невозможности зачета (сложения) двух разных видов наказания по УК и КоАП. К сожалению, из определения остается неясным, почему в срок наказания не было зачтено время фактического задержания заявителя жалобы с 29 по 30 июля 2021 г. На мой взгляд, суды проигнорировали данный факт», – прокомментировал адвокат.
Адвокат, член АП г. Москвы Андрей Гривцов полагает, что заявитель в жалобе в КС обозначила часто возникающую на практике проблему: до задержания по подозрению в совершении преступления подозреваемого подвергают – зачастую по надуманным основаниям – административному аресту, одновременно осуществляя в отношении него деятельность по сбору дополнительных доказательств по уголовному делу. «Фактически это является таким же способом ограничения свободы, как и задержание по уголовному делу в порядке ст. 91 УПК, однако срок административного ареста впоследствии не засчитывается в срок лишения свободы, поскольку речь идет о разных видах ответственности: в одном случае административной, в другом – уголовной. Конституционный Суд, а также суды общей юрисдикции, рассматривавшие уголовное дело по существу, в данном случае не имели возможность разрешить указанный вопрос иным способом, указав о необходимости зачета срока административного ареста в срок лишения свободы по уголовному делу», – отметил адвокат.
Как полагает Андрей Гривцов, способом решения проблемы на практике является верная реакция правоприменителей – прежде всего судей – на необоснованное применение административного ареста для фактического задержания лица, в отношении которого по уголовному делу ведется деятельность по проверке его причастности к совершению преступления. «Такой реакцией должно быть исключение подобных случаев и незамедлительное освобождение административно задержанного. Возможно, следует также рассмотреть вопрос о внесении изменений в УПК, согласно которым срок задержания по подозрению в совершении преступления будет исчисляться не с момента доставления лица к следователю – как в настоящее время, – а с фактического задержания, в качестве начала которого можно расценивать время, когда свобода заподозренного лица была ограничена со стороны представителей власти любым способом», – рассуждает адвокат.