КС не увидел неопределенности в порядке истребования имущества от добросовестного приобретателя

Конституционный Суд опубликовал Определение
№ 907-О/2025 по жалобе на неконституционность п. 1 ст. 302 ГК РФ, согласно которому если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник может истребовать это имущество от приобретателя, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.

Александр Баркалов заключил с ООО агентский договор, по условиям которого общество обязалось совершить в интересах и от имени этого гражданина действия по продаже принадлежавшего ему автомобиля, а также договор комиссии. Автомобиль был передан по акту указанному обществу, которое впоследствии реализовало его гражданину Ж. по цене ниже заранее согласованной. При этом денежные средства не были выплачены Александру Баркалову. Вскоре Ж. продал автомобиль гражданину П., у которого он впоследствии был изъят сотрудниками полиции, признан вещдоком по уголовному делу и передан потерпевшему Александру Баркалову на хранение.

В апреле 2022 г. суд признал нескольких граждан виновными в совершении ряда преступлений, предусмотренных в том числе ч. 1 ст. 210 «Организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней)» и ч. 4 ст. 159 «Мошенничество» УК РФ, включая эпизод преступной деятельности в отношении имущества Александра Баркалова. Приговором, в частности, установлено, что агентский договор и договор комиссии были заключены с целью введения Александра Баркалова в заблуждение относительно истинных намерений лиц, которые получили возможность распоряжения его автомобилем и обратили его в пользу третьего лица на возмездной основе. Суд счел, что обвиняемые совершили указанные действия во исполнение совместного преступного умысла, направленного на неоднократное хищение чужого имущества по месту расположения входящего в преступное сообщество структурного подразделения в Курске в офисном помещении ООО, созданного с целью хищения транспорта под видом автосалона путем имитации правомерности принятия от граждан автомобилей для последующей их реализации. Согласно приговору споры о принадлежности вещдоков, являющихся предметами хищения, должны разрешаться в порядке гражданского судопроизводства.

Далее последний приобретатель автомобиля Александра Баркалова – П., считающий себя добросовестным приобретателем и новым собственником транспортного средства, обратился в суд с иском к об истребовании его из чужого незаконного владения. В свою очередь Александр Баркалов обратился со встречными требованиями к П. и другим лицам, в том числе о признании сделок недействительными.

В августе 2023 г. суд первой инстанции отказал в удовлетворении требования П. и частично удовлетворил встречные требования, признав недействительными договор комиссии и агентский договор, а также ДКП, предметом которых был спорный автомобиль. Апелляция отменила это решение и удовлетворила иск П., отказав в удовлетворении встречных требований Александра Баркалова, поскольку посчитала, что он добровольно передал агенту автомобиль с необходимым пакетом документов, а также комплект ключей, а неисполнение агентом договорных обязанностей перед ним само по себе не служит основанием для вывода о выбытии транспортного средства из владения помимо его воли. При этом апелляция исходила из того, что П. является добросовестным приобретателем, от которого автомобиль не мог быть истребован, и, как новый собственник, он может предъявить виндикационый иск к Александру Баркалову.

В жалобе в Конституционный Суд Александр Баркалов указал, что п. 1 ст. 302 ГК РФ не соответствует Конституции в той мере, в какой в контексте правоприменительной практики он исключает возможность истребования потерпевшим имущества, похищенного у него в результате мошенничества, приводит к нарушению конституционных прав потерпевшего из-за фактической легализации похищенного имущества третьими лицами, что нарушает публичные интересы, защищаемые уголовным законом.

Изучив доводы жалобы, КС напомнил, что отчуждение вещи неуправомоченным либо формально управомоченным, но действующим в рамках реализации преступного умысла, направленного на нарушение прав собственника, лицом добросовестному приобретателю неизбежно затрагивает вопрос о том, чьи права – собственника или добросовестного приобретателя – защищаются путем сохранения за ним права на спорную вещь. Интересы и одного, и другого в силу нуждаются в защите, это влечет необходимость установления баланса их интересов.

Как счел Суд, принципиальное значение в рассматриваемом аспекте приобретает истолкование условия допустимости истребования похищенного имущества как его выбытия из владения собственника помимо его воли, поскольку мошенничество, определяемое ст. 159 УК РФ, характеризуется таким влиянием на поведенческо-волевую сферу потерпевшего, при котором передача им имущества похитителю приобретает внешние признаки добровольности. Привлечение к уголовной ответственности за мошенничество, совершенное под прикрытием правомерной гражданско-правовой сделки, возможно, если будет доказано, что при заключении этой сделки лицо действовало умышленно, преследуя цель хищения имущества или приобретения права на него. Согласно п. 1 Постановления Пленума ВС РФ от 30 ноября 2017 г. № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» способами хищения чужого имущества или приобретения права на чужое имущество при мошенничестве являются обман или злоупотребление доверием, под воздействием которых владелец имущества или иное лицо передают имущество или право на него другому лицу либо не препятствуют изъятию этого имущества или приобретению права на него другим лицом.

Читайте также

С одной стороны, как указал КС, п. 1 ст. 302 ГК РФ может быть истолкован в том смысле, что в нем имеются три самостоятельных случая, когда допускается виндикация у добросовестного возмездного приобретателя: во-первых, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение; во-вторых, когда имущество похищено у того или другого; в-третьих, когда оно выбыло из их владения иным путем помимо их воли. При таком подходе часть нормы о выбытии имущества из владения помимо воли вышеупомянутых лиц уже не может учитываться, когда в процедурах уголовного судопроизводства доказано хищение.

С другой стороны, добавил Суд, формулировка этой нормы, включающая слова о выбытии имущества иным путем помимо воли собственника или лица, которому имущество было передано собственником, текстуально связанные с двумя ранее указанными случаями выбытия имущества, не исключает и толкование, согласно которому хищение имеет значение для защиты интересов упомянутых лиц лишь постольку, поскольку при его совершении отсутствовала воля собственника на передачу иному лицу имущества именно во владение. Такому пониманию передачи имущества во владение иному лицу, прежде всего как волевого юридически значимого действия, корреспондирует п. 2 ст. 179 ГК РФ о том, что сделка, совершенная под влиянием обмана, может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего, т.е. является оспоримой. В отсутствие эффективного оспаривания она может опосредовать передачу по ней владения иному лицу по воле собственника, притом что такой обман может получить и уголовно-правовую квалификацию мошенничества. Кроме того, сделка, совершенная под влиянием обмана, может быть признана недействительной, если только обстоятельства, относительно которых потерпевший был обманут, находятся с его решением о заключении сделки в причинной связи.

«Добровольная, пусть и под влиянием обмана, передача имущества во владение другому лицу создает для третьих лиц видимость наличия у нового владельца либо права собственности, либо – если в соответствующих отношениях с учетом особенностей вещи приобретателю не могло не стать очевидным, что отчуждатель не является собственником, – надлежащего уполномочия от собственника на совершение действий в его интересе. Тем самым создаются условия для разумных ожиданий добросовестного приобретателя, что его право на приобретенное имущество не может быть поставлено под сомнение», – пояснил КС.

Он также указал на отсутствие оснований для вывода о том, что любые злонамеренные или подпадающие под признаки хищения по смыслу уголовного законодательства действия третьих лиц, которым собственник добровольно передал имущество во владение, позволяют безоговорочно рассматривать утрату им владения как произошедшую помимо его воли и по смыслу п. 1 ст. 302 ГК РФ должны устранять риски неблагоприятных последствий его действий, возлагая их при этом на добросовестного приобретателя. Тем более такой вывод справедлив для тех случаев, когда очевидны намерение собственника реализовать имущество и совершение им с этой целью юридически значимых действий, включая заключение сделок и передачу имущества.

КС добавил, что не является безусловным основанием для решения вопроса о принадлежности имущества в рассматриваемой ситуации в пользу собственника также ст. 52 Конституции об охране прав потерпевших от преступлений. Добросовестный приобретатель, который лишается имущества в случае его возвращения прежнему собственнику, находится в том же положении, что и прежний собственник при сохранении имущества за добросовестным приобретателем. Любой из них оказывается в рассматриваемой ситуации и без имущества, и без его денежного эквивалента, причем в равной мере с неопределенными перспективами получения этого эквивалента от лица, совершившего мошенничество.

Вместе с тем положение в подобной ситуации собственника, передавшего свое имущество для реализации, применительно к возможности возмещения имущественных потерь может быть даже более предпочтительным, чем у добросовестного приобретателя. Именно собственник участвует в уголовном процессе в качестве потерпевшего, он может предъявлять в нем гражданский иск и тем самым реализовывать гарантии защиты прав потерпевших. При этом нет оснований полагать, что первоначальный собственник, вручивший свое имущество во владение иному лицу, находился в момент совершения соответствующих сделок в худшем положении по сравнению с добросовестным приобретателем с позиции возможностей по обнаружению признаков обмана и, как следствие, предотвращению негативных последствий.

Читайте также

Со ссылкой на п. 6 Обзора
судебной практики ВС РФ № 3 (2020) КС также напомнил о том, что недействительность сделки по отчуждению имущества, совершенной агентом продавца, а также неисполнение агентом своих обязанностей перед продавцом сами по себе не свидетельствуют о том, что имущество выбыло из владения продавца помимо его воли, и не служат основанием для истребования имущества у добросовестного приобретателя. В связи с этим Верховный Суд занимает последовательную позицию в спорах, связанных с истребованием имущества от добросовестного приобретателя, в том числе и в случаях, когда между собственником и отчуждателем имелись отношения, урегулированные посредническими договорами, где он неоднократно давал нижестоящим инстанциям указания исследовать обстоятельства выбытия имущества из владения собственника по его воле. Следовательно, на практике сложился устойчивый подход к квалификации передачи имущества в целях его последующей реализации при участии посредника как выбытия этого имущества из владения по воле собственника. Причем этот вывод не зависит от того, какую уголовно-правовую квалификацию получили эти отношения в части определения предмета хищения (само имущество или вырученные от его реализации денежные средства).

Такая сложившаяся модель разрешения данного вопроса, при которой суды исходят из того, что передача имущества третьим лицам с целью его реализации, если мошеннические действия связаны с невыплатой в последующем причитающихся собственнику денежных средств, не свидетельствует о выбытии такого имущества из владения собственника помимо его воли, не может рассматриваться в качестве не соответствующей Конституции. Такое понимание п. 1 ст. 302 ГК РФ не посягает на исключительность уголовного закона в вопросах определения преступности деяния, его наказуемости, иных уголовно-правовых последствий, с учетом условия о добросовестности приобретателя. Оно не может рассматриваться как позволяющее легализовать похищенное имущество и не устраняет возможности возмещения собственнику вреда, причиненного преступлением, добавил Суд.

Кроме того, такое понимание оспариваемой нормы не препятствует тому, чтобы дифференцировать случаи, когда обман или злоупотребление при совершении мошенничества относится к цели, с которой передача владения совершается потерпевшим лицом, т.е. когда лицо осознанно и по своей воле передает имущество во владение, однако цели такой передачи недостижимы вследствие обмана или злоупотребления доверием, или относится непосредственно к самой передаче владения независимо от целей такой передачи, когда лицо не имело намерений передавать имущество во владение, но сделало это под влиянием обмана или злоупотребления доверием. Если в первом случае передача имущества потерпевшим-собственником может оправдывать предпочтение сохранения имущества за добросовестным приобретателем, то во втором случае – если судом установлено, что воля собственника, направленная на передачу вещи независимо от целей такой передачи, была сформирована под влиянием обмана или злоупотребления доверием, в том числе в результате мошеннических действий, – такая передача в целях применения ст. 302 ГК РФ не должна расцениваться как совершенная по воле этого лица.

Таким образом, заключил КС, оспариваемая норма сама по себе не может рассматриваться в качестве нарушающего конституционные права заявителя, в деле которого судами не было поставлено под сомнение то обстоятельство, что он осознанно и по своей воле передал спорный автомобиль во владение другого лица.

Адвокат КА Новосибирской области «Бойко и партнеры» Светлана Немчинова отметила, что в рассматриваемом случае КС РФ разъяснил такой важный и несомненно актуальный вопрос о том, чьи права – собственника или добросовестного приобретателя – должны быть защищены. «КС РФ поддерживает позицию ВС, который ранее рекомендовал нижестоящим судам исследовать обстоятельства выбытия имущества из владения собственника по его воле. Сейчас сложился подход к квалификации передачи имущества в целях его последующей реализации при участии посредника как выбытия этого имущества из владения по воле собственника. Таким образом, нужно различать случаи, когда обман или злоупотребление при совершении мошенничества относится к цели, с которой передача владения совершается потерпевшим лицом или относится непосредственно к самой передаче владения независимо от целей такой передачи. С учетом указанных выводов и будет формироваться дальнейшая судебная практика», – полагает она.

Адвокат филиала № 49 Московской областной коллегии адвокатов Татьяна Саяпина назвала интересной позицию КС РФ, который указал, что Александр Баркалов осознанно передал автомобиль агенту, несмотря на мошеннические намерения последнего. «Это создало видимость правомерности владения агентом, что позволило добросовестному приобретателю П. разумно полагаться на законность сделки. Невыплата денег агентом – вопрос исполнения обязательств, но не основание для виндикации у П. Тем самым Суд разграничил уголовную ответственность за мошенничество и гражданско-правовые последствия сделки», – заметила она.

По мнению эксперта, для практики может быть полезен вывод КС о том, что даже если действия агента квалифицированы как преступление, такая ситуация не отменяет защиты добросовестного приобретателя в гражданском праве, если собственник изначально передал имущество по своей воле. «Александр Баркалов как потерпевший по уголовному делу сохраняет право требовать возмещения ущерба от мошенников, но не может истребовать автомобиль у П., который действовал добросовестно. При обращении в КС РФ Баркалов справедливо утверждал, что ст. 302 ГК РФ нарушает его конституционные права, так как легализует последствия мошенничества. Однако КС отметил, что сложившаяся судебная практика (включая позиции Верховного Суда) последовательно трактует подобные случаи: передача имущества для реализации через посредника означает выбытие по воле собственника, если не доказано иное», – отметила она.

В рассматриваемой ситуации, по словам эксперта, можно сделать вывод, скорее, для собственников: чтобы они при совершении сделок с имуществом тщательно проверяли контрагентов и оформляли сделки таким образом, чтобы минимизировать риски мошенничества, в том числе с обязательным перечислением денег через банк, с представлением подтверждающей квитанции, или наличными в кассе, с обязательным сохранением чека, либо, в рамках взаимоотношений физлиц с наличными, – с обязательным сохранением расписки в получении денежных средств, поскольку уголовное преследование виновных не гарантирует «автоматический» возврат имущества от добросовестных третьих лиц, тем самым в этой части не хватает механизма дополнительной защиты прав собственников. «Именно поэтому собственники должны сами максимально постараться себя обезопасить при совершении такого рода сделок», – убеждена Татьяна Саяпина.