Не отрицая необходимость установления конкретных сроков и пределов проведения рассматриваемых следственных действий, один из адвокатов выразил сомнение в целесообразности установления срока действия судебного постановления. Второй полагает, что приведенные авторами законопроекта негативные явления не могут быть устранены предлагаемыми мерами, а статья не нуждается в изменениях. В ФПА РФ не увидели необходимости в законопроекте.
15 января в Госдуму внесли законопроект № 818450-8, которым предлагается изменить срок действия судебного решения о производстве следственного действия в ст. 165 «Судебный порядок получения разрешения на производство следственного действия» УПК РФ.
Предложено дополнить ст. 165 УПК ч. 6, согласно которой срок действия судебного постановления о производстве осмотра жилища, обыска и выемки в жилище, личного обыска, а также выемки заложенной или сданной на хранение в ломбард вещи ограничивается три месяцами, после чего в случае необходимости следователь или дознаватель обязан подать новое ходатайство с основаниями для производства следственного действия.
Как отмечается в пояснительной записке, действующее уголовно-процессуальное законодательство не регламентирует срок действия судебного решения о производстве следственного действия. Исходя из этого фактически судебное решение действует весь срок предварительного следствия, что порой противоречит логике закона и затрагивает конституционные права граждан. Учитывая, что следствие может вестись годами, а сделки с имуществом занимают гораздо меньше времени, вероятны существенные нарушения прав и свобод граждан. К тому же если постановление судьи о разрешении производства обыска в жилище дано на основании одних фактических и правовых оснований, а обыск был проведен спустя длительное время на основании других правовых и фактических оснований, то действия следователя не будут соответствовать условиям судебного постановления.
Авторы законопроекта указали: вопрос актуален и в связи с тем, что производство по уголовному делу на дату получения постановления судьи о разрешении производства обыска в жилище обвиняемого, подозреваемого или свидетеля осуществлялось одним следователем или дознавателем, а обыск в связи с истечением времени проводился другим, который не получал такого постановления судьи или даже принял дело после возобновления предварительного расследования. В этом случае можно говорить лишь о том, что предыдущий следователь, дознаватель не исполнил постановление судьи, а новый пытается устранить этот пробел. Отсутствие таких механизмов порождает порочную практику, когда следователь, дознаватель на основании одного решения несколько раз проводит следственные действия с целью давления на свидетеля или подозреваемого.
«Само по себе желание законодателя внести изменения в УПК для повышения гарантий прав участников судопроизводства, а именно недопущения нарушения конституционных прав – должно приветствоваться. При этом анализируемый законопроект, на мой взгляд, является достаточно дискуссионным», – указал в комментарии «АГ» адвокат АП г. Москвы Мартин Зарбабян.
Адвокат добавил, что логика законодателя – лишить правоприменителя возможности злоупотреблять правом при расследовании уголовных дел, что, к сожалению, нередко имеет место в действительности. «Так, справедливо отмечается в пояснительной записке к законопроекту, что отсутствие конкретных сроков проведения, например, обысков в жилище фактически на практике приводит к тому, что производство этого действия откладывается на более поздний срок либо обыск проводится многократно у одного и того же лица при отсутствии объективных причин. Тем не менее предлагаемая конструкция представляется неоправданной», – считает он.
Не отрицая необходимости установления конкретных сроков и пределов проведения рассматриваемых следственных действий, Мартин Зарбабян выразил сомнения относительно целесообразности установления срока действия судебного постановления. «Попытки закрепления некоего срока действия в отношении решения не вполне отвечают принципам уголовного судопроизводства. Менее спорной законодательной конструкцией было бы установление предельного срока проведения данного следственного действия на основании конкретного решения. В частности, когда суд, рассматривающий подобное ходатайство и принимающий соответствующее решение, указывал бы в таком постановлении срок проведения следователем этого действия, который не превышал бы установленный в законе предельный срок, – к примеру, месяц, два или, как предлагается авторами законопроекта, – три», – полагает он.
По мнению Мартина Зарбабяна, такие инициативы интересны вне зависимости от оценки их юридико-технической составляющей, поскольку, самое главное, – они преследуют цель сбалансировать уголовный процесс, предоставив всем участникам процесса возможность в равной степени защищать свои права.
Управляющий партнер АБ «КАиП» Алексей Антонов обратил внимание, что предложенные изменения, по мнению авторов, должны обеспечить своевременность обнаружения доказательств, которые могли быть утрачены или искажены, поскольку обыск обычно предполагает внезапность обнаружения и закрепления. «Однако то, как ограничение срока действия разрешения суда на проведение рассматриваемых следственных действий будет способствовать своевременности их проведения, авторами не раскрывается. При этом п. 5 ст. 165 УПК дает возможность проводить такие действия без соответствующего судебного акта, что позволяет соответствовать принципу своевременности обнаружения доказательств, – указал он. – Обстоятельства, на основании которых предполагается проводить следственные действия, могут измениться и до истечения предлагаемого трехмесячного срока, т.е. в этой части такие изменения также не имеют положительных последствий. Проведение следственных действий разными сотрудниками не противоречит принципу взаимозаменяемости. Полагаю, приведенные авторами негативные явления не могут быть устранены предлагаемыми мерами, а статья не нуждается в изменениях».
Советник Федеральной палаты адвокатов РФ Нвер Гаспарян отметил, что логичные аргументы, приведенные авторами в пояснительной записке, привели к нелогичному законопроекту. «Если следователь на момент обращения в суд с ходатайством полагает, что в жилище лица в данный момент времени могут находиться интересующие следствие предметы, то обыск должен проводиться в кратчайшие сроки, так как основания для его проведения могут измениться в любой момент. Три месяца – это настолько продолжительный срок, что такие основания уж точно изменятся. Зачем следователю предоставлять такой длительный временной диапазон, если он без труда может получить санкцию суда на повторный обыск при возникновении новых обстоятельств? На мой взгляд, такой законопроект не нужен ни следователям, которые проводят обыски значительно раньше трехмесячного срока, ни гражданам, у которых эти обыски проводятся. Если в законопроекте заменить три месяца тремя сутками, то пользы будет гораздо больше», – прокомментировал он.